При подготовке настоящего материала нами были проанализированы судебные решения в отношении корпоративных договоров за последние три года. В настоящем материале мы описываем наиболее релевантные с практической точки зрения судебные споры в отношении следующих вопросов:

• соотношение императивных норм законодательства и допустимых положений корпоративного договора;
• толкование корпоративного договора;
• допустимость участия общества, в отношении которого заключен корпоративный договор, в качестве стороны такого корпоративного договора;
• положения корпоративного договора о предварительном согласии на отчуждение долей участия в обществе;
• ответственность за нарушение обязательств, предусмотренных корпоративным договором; и
• недействительность решений органов управления в связи с их противоречием условиям корпоративного договора.

6.1 Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 7 октября 2021 г. № 17АП-9416/2021-ГК по делу № А50-227/2021 в отношении АО «СТП «ПЗМЦ» и ООО «Альянс+»

1 Императивные нормы законодательства и допустимые положения корпоративного договора

1.1 Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 16 февраля 2022 г. № Ф04-8620/2021 по делу № А45-9124/2021 в отношении ООО «Васко»

Позиция: корпоративный договор не может предусматривать иной порядок определения размера стоимости доли при выходе участника из общества, чем порядок, предусмотренный корпоративным законодательством.

Фабула дела:

Между единственным участником общества (истец) и физическим лицом (ответчик) был заключен договор об агентировании, в соответствии с которым ответчик обязался привлечь заемные средства от третьих лиц для осуществления деятельности общества, а также средства, направленные на увеличение уставного капитала общества.

Указанным соглашением было предусмотрено вознаграждение агента, выплачиваемое посредством передачи ему доли участия общества.

Также в соответствии с данным договором агент (ответчик) при выходе из состава участников общества должен был иметь право требовать выплаты ему стоимости его доли, рассчитанной в соответствии с порядком, предусмотренным данным договором («Стоимость 100% долей Общества или долей/акций Аффилированного Лица равняется размеру валовой выручки соответственно Общества или Аффилированного Лица методом «по начислению» за предшествующие 12 месяцев. Если Общество или аффилированное лицо ведет хозяйственную деятельность менее 12 месяцев, для целей расчета принимаются показатели по тем месяцам, в которые была получена выручка, суммарно разделенные на количество месяцев, в течение которых получалась выручка, и умноженные на количество месяцев в календарном году.»).

Истец обратился с требованием о признании недействительным положений договора, которые устанавливали особый порядок расчета стоимости доли при выходе агента из общества.

Суд удовлетворил требования истца, указав, что соглашение в оспариваемой части противоречит существу законодательного регулирования, поскольку законодательство предусматривает единственный способ расчета действительной стоимости доли вышедшего из общества участника - на основании стоимости чистых активов, рассчитанных на последнюю отчетную дату, пропорционально размеру доли участника (абзац 2 пункта 2 статьи 14 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» («Закона об ООО»)).

В связи с этим, соглашением участника и общества (или участников) не может быть установлен иной порядок определения действительной стоимости доли участия при выходе участника из общества (отличающийся от порядка, предусмотренного корпоративным законодательством), поскольку такой порядок не соответствует принципу участия в корпорации пропорционально внесенному вкладу и противоречит императивным нормам законодательства.

Несмотря на то, что рассматриваемый договор являлся договором агентирования, суд округа прямо указал, что установление по соглашению общества и его участников иного порядка определения размера стоимости доли при выходе участника из общества, чем предусмотрено корпоративным законодательством, не может регулироваться корпоративным договором исходя из буквального толкования положений статьи 67.2 Гражданского кодекса Российской Федерации («ГК РФ») и пункта 3 статьи 8 Закона об ООО, которыми участникам корпорации и обществу не предоставлено право на свое усмотрение определять размер доли в указанном случае.

Основные выводы:

Корпоративный договор не может изменять порядок расчета действительной стоимости доли участия.

На практике подобные договоренности могут быть включены в корпоративный договор путем включения обязательства возмещения имущественных потерь (статья 406.1 ГК РФ), предусматривающего обязательство выплатить разницу между согласованным сторонами порядком расчета действительной стоимости доли и размером действительной стоимости доли, рассчитанным в соответствии с порядком, предусмотренным применимым законодательством.

1.2 Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 26 июля 2021 г. № Ф04-3707/2021 по делу № А45-6005/2020 в отношении ООО «Бастион»

Позиция: обязательство голосовать в соответствии с мнением одного из участников общества, который на момент заключения корпоративного договора являлся генеральным директором общества, не противоречит пункту 2 статьи 67.2 ГК РФ.

Пунктом 2 статьи 67.2 ГК РФ установлено, что корпоративный договор не может обязывать его участников голосовать в соответствии с указаниями органов общества, определять структуру органов общества и их компетенцию. Условия корпоративного договора, противоречащие правилам первого абзаца указанного пункта, ничтожны.

Фабула дела:

Участники общества с ограниченной ответственностью (стороны корпоративного договора) обратились в суд с требованием о признании корпоративного договора ничтожным, в том числе, в связи с тем, что данный договор обязывает участников общества голосовать в соответствии с указаниями органов общества, а именно - генерального директора, которым на момент заключения договора являлся Уваров Р.В.

Суд первой инстанции, приняв во внимание, что на дату заключения спорного договора Уваров Р.В. являлся директором общества, указал, что оспариваемое условие корпоративного договора («Участники голосуют согласованно с мнением Уварова Р.В.») обязывает его участников голосовать в соответствии с указаниями органов общества и в связи с этим оно является ничтожным.

Суд апелляционной инстанции поддержал позицию первой инстанции.

Суд кассационной инстанции отменил решения нижестоящих инстанций и отказал в удовлетворении требований, указав, что из содержания договора и его условий следует, что корпоративный договор был заключен между участниками общества, которые пришли к соглашению голосовать с учетом мнения Уварова Р.В. как участника общества, а не как его генерального директора, что не противоречит нормам закона и не нарушает прав третьих лиц.

Основные выводы:

В случае заключения корпоративного договора физическими лицами имеет смысл включать в него положения аналогичные пункту, приведенному ниже:

«стороны договорились, что никакие положения договора не должны толковаться как наделяющие какую-либо из сторон единоличным правом давать обязательные указания обществу или иным образом определять его деятельность. Во избежание сомнений, стороны заключили настоящий договор, действуя в качестве участников общества, и занятие какой-либо из сторон должностей в органах управления общества, включая должность генерального директора, не должно быть истолковано как обязывающее какую-либо из сторон голосовать в соответствии с указаниями органов общества.»

2 Толкование корпоративного договора

2.1 Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 10 января 2022 г. № Ф03-6437/2021 по делу № А51-11121/2020 в отношении ООО «Пахлава»

Позиция: применение правил толкования contra proferentem (если условия договора, выдвинутые одной стороной, являются неясными, то предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам этой стороны) в отношении условий корпоративного договора.

Фабула дела:

Между участниками общества с ограниченной ответственностью был заключен корпоративный договор, в рамках которого стороны приняли на себя обязанность голосовать определенным образом на общем собрании участников общества, согласовывать варианты голосования, а при нарушении условий договора выплачивать компенсацию. Ответчик (миноритарный участник) на собрании участников общества голосовал иначе, чем участники корпоративного договора.

Истец обратился с требованием о взыскании с ответчика штрафа за нарушение корпоративного договора (нарушение правил о голосовании определенным образом).

Суд отказал в удовлетворении требований, указав, что стороны неоднозначно понимают содержание договора в части оснований взыскания компенсации, и неясности договора, составленного истцом, не могут толковаться в его пользу.

Суд также отметил, что занятие позиции о толковании неоднозначных и двусмысленных условий договора в их понимании той стороной, которая является непосредственным разработчиком такого договора, то есть в пользу этой стороны, будет фактически означать легитимизацию для последней возможности извлечения преимуществ из неясности заложенных ею в проект договора формулировок, включая «маскировку» сложными конструкциями истинных значений условий договора.

Основные выводы:

В корпоративные договоры рекомендуется включать положения (заверения об обстоятельствах) о том, что:

(a) условия договора определены сторонами совместно;

(b) стороны имели равные переговорные возможности при согласовании условий договора;

(c) ни одна из сторон не была поставлена в положение, существенно затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора; и

(d) каждая из сторон имела возможность получить юридическую консультацию в отношении условий договора и их последствий.

Вместе с тем, включение в договор данных положений не является «панацеей» от потенциального предъявления подобных требований в суде.

1.2 Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 28 июля 2021 г. № Ф03-3819/2021 по делу № А51-11120/2020 в  отношении ООО «Калина Хлопок»

Позиция: указание в корпоративном договоре санкции за нарушение его условий в виде «компенсации» в определенном размере может трактоваться судом не в качестве неустойки, а в качестве взыскания убытков, и к взысканию такой «компенсации» будут применяться соответствующие правила.

Фабула дела:

Между участниками общества с ограниченной ответственностью был заключен корпоративный договор, в рамках которого стороны приняли на себя обязанность голосовать определенным образом на общем собрании участников общества, согласовывать варианты голосования, а при нарушении условий договора выплачивать компенсацию. Ответчик (миноритарный участник) на собрании участников общества голосовал иначе, чем участники корпоративного договора.

Пунктом 8.1 договора было предусмотрено, что в случае нарушения разделов 3 и 4, «решение, принятое в результате такого нарушения будет признано в судебном порядке недействительным, с недобросовестной стороны в пользу добросовестной будет взыскана компенсация в размере 50 000 000 руб. за каждый факт нарушения». Истец обратился с требованием о взыскании с ответчика компенсации за нарушение корпоративного договора, полагая, что в данном условии термин «компенсация» должен пониматься в качестве неустойки (штрафа).

Суд отказал в удовлетворении требований, согласившись с позицией ответчика о том, что в соответствующем пункте корпоративного договора установлен не штраф, а компенсация (фактически, возможность взыскания убытков), которая призвана возместить затраты, расходы или иные потери, доказательств несения которых истцом не было предоставлено.

Основные выводы:

Возможность установления такой меры ответственности как компенсация (твердой денежной суммы или суммы, подлежащей определению в порядке, указанном в акционерном соглашении) предусмотрена пунктом 7 статьи 32.1 Закона об акционерных обществах.

Изначально при введении в закон подобных положений законодатель рассчитывал, что подобная мера ответственности будет представлять собой своего рода «неснижаемую неустойку» или «заранее оценённые убытки».

На практике включение в корпоративные договоры подобных положений не пользовалось популярностью, в том числе ввиду отсутствия правоприменительной практики в отношении толкования такой меры ответственности как компенсация.

Мы не рекомендуем включать в корпоративные договоры подобные меры ответственности.

3 Общество как сторона корпоративного договора

3.1 Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 11 апреля 2019 г. № 09АП-60340/2018 и Решение Арбитражного суда г. Москвы от 3  октября 2018 г. по делу № А40-118958/18-111-878 в отношении АО «СТП-Саста»

Позиция: общество может являться стороной корпоративного договора в случае, если такой корпоративный договор является смешанным корпоративным договором и права и обязанности общества регулируются положениями корпоративного договора по вопросам, не связанным с корпоративными отношениями акционеров общества.

Фабула дела:

Сторонами корпоративного договора являлись акционеры общества и само общество. Спорный корпоративный договор был заключен в целях реализации проекта в рамках государственной программы Российской Федерации «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности. При этом конечным источником финансирования проекта являлась субсидия из федерального бюджета Российской Федерации.

Мажоритарий одного из акционеров общества заявил требование о признании данного договора ничтожной сделкой, в том числе, в связи с тем, что само общество не может быть стороной корпоративного договора, заключаемого в его отношении.

Суд первой инстанции удовлетворил требования, указав, среди прочего, что пункт 1 статьи 67.2 ГК РФ императивно предусматривает в качестве сторон корпоративного договора лишь участников общества и исключает возможность участия в корпоративном договоре самого общества. Суд первой инстанции также указал, что пункт 9 статьи 67.2 ГК РФ не позволяют самому обществу становиться стороной такого договора, поскольку оно не является иным третьим лицом по смыслу указанной нормы.

Суд апелляционной инстанции (позиция которого была оставлена без изменений вышестоящими инстанциями) отменил решение суда первой инстанции и, среди прочего, указал, что заключенный корпоративный договор является смешанным корпоративным договором и включает в себя как положения акционерного соглашения, так и положения, регулирующие иные права и обязанности сторон.

Суд указал, что участие в корпоративном договоре самого общества не влечет правовых последствий в виде наделения его правами стороны акционерного соглашения либо обязывания участников общества голосовать в соответствии с указаниями органов общества, поскольку в пределах положений акционерного соглашения, содержащихся в корпоративном договоре, общество «не является субъектом, а остается объектом отношений его акционеров».

При этом действительное содержание прав и обязанностей общества определяется иными условиями корпоративного договора, не регулирующими корпоративные отношения его акционеров, а именно:

(a) условиями по финансированию деятельности общества;

(b) совершению обществом с участниками договора и третьими лицами сделок;

(c) отчетности общества; и

(d) другим вопросам, не связанным с корпоративными отношениями акционеров общества.

Суд также отметил, что при заключении корпоративного договора стороны стремились максимально защитить средства федерального бюджета, которые в рамках проекта расходовались в интересах частной организации.

В связи с тем, что акционер общества подконтрольный истцу подписал дополнительное соглашение к корпоративному договору (что давало основание другим его сторонам полагаться на его действительность), он был не вправе ссылаться на недействительность данного договора.

Суд посчитал, что подача иска о недействительности корпоративного договора лицом, контролирующим такого акционера, является способом обхода указанной императивной нормы закона и указал, что действия истца и подконтрольного ему акционера подлежат квалификации как злоупотребление правом (статья 10 ГК РФ), в связи с чем в удовлетворении требований истца было отказано.

Основные выводы:

Рассматриваемое дело напрямую не отвечает на вопрос о возможности участия общества в качестве стороны корпоративного договора именно в рамках корпоративных правоотношений, однако позволяет говорить о том, что общество, как минимум, может нести определенные права и обязанности в случае, если корпоративный договор фактически является смешанным договором. Вместе с тем, следует отдельно отметить положения договора, которые, по мнению суда, не относились к корпоративным отношениям (финансирование и отчетность общества, совершение им сделок с акционерами).

На практике мы не видим существенных рисков, связанных с включением общества в качестве стороны корпоративного договора. Однако в каждом случае рекомендуем оценивать целесообразность участия общества в качестве стороны в контексте прав и обязанностей, накладываемых на такое общество.

Мы также рекомендуем включать в корпоративные договоры с участием общества положения, аналогичные пунктам, приведенным ниже:

«Если:

(a) в Гражданский кодекс или иное законодательство Российской Федерации вносятся изменения, в соответствии с которыми хозяйственному обществу прямо запрещается быть стороной корпоративного договора, заключенного в отношении этого хозяйственного общества; или

(b) Конституционный суд Российской Федерации или Верховный суд Российской Федерации принимает решение, которое прямо подтверждает, что хозяйственному обществу запрещается быть стороной корпоративного договора, заключенного в отношении этого хозяйственного общества; или

(c) при рассмотрении любого спора, возникающего из настоящего договора или в связи с ним, соответствующий компетентный суд приходит к выводу, что в соответствии с законодательством Российской Федерации Общество не может быть стороной настоящего договора,

это не должно влиять на законность или действительность настоящего договора, а также не должно приводить к признанию настоящего договора незаключенным. Иные стороны договора подтверждают, что настоящий договор был бы заключен ими на тех же условиях, если бы Общество не было стороной настоящего договора.

В случае, указанном выше, настоящий договор должен толковаться таким образом, как если бы он был заключен в дату договора между всеми сторонами, за исключением Общества, а ссылки в настоящем договоре на обязанность Общества совершить определенные действия или воздержаться от определенных действий должны толковаться как ссылки на обязанность каждой иной стороны обеспечить соответствующее поведение со стороны Общества, при этом такая иная сторона не будет считаться нарушившей указанную обязанность, если:

(a) члены коллегиальных органов управления Общества, которые были номинированы такой стороной, осуществляли свои полномочия (в том числе голосовали соответствующим образом на собраниях этих коллегиальных органов управления) таким образом, чтобы обеспечить соответствующее поведение со стороны Общества;

(b) единоличный исполнительный орган Общества, который был номинирован этой стороной, осуществлял свои полномочия таким образом, чтобы обеспечить соответствующее поведение со стороны Общества; и

(c) соответствующая сторона голосовала на общем собрании участников Общества и осуществлял свои корпоративные и иные права таким образом, чтобы обеспечить соответствующее поведение со стороны Общества.»

4 Предварительное согласие на отчуждение долей участия в обществе

4.1 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 17 декабря 2021 г. № Ф05-31850/2021 по делу № А40-60545/2021 в отношении ООО «Варити»

Позиции:

(a) Выход участника из общества в соответствии со статьей 26 Закона об ООО может не рассматриваться как отчуждение доли иным образом, нежели продажа.

(b) Если корпоративным договором установлена необходимость получения предварительного согласия на отчуждение участником принадлежащей ему доли участия путем продажи или иным образом, но форма такого согласия не определена, то отсутствие в течение продолжительного времени после подачи участником заявления о выходе из общества возражений иного участника фактически может означать получение такого согласия.

Фабула дела:

Между истцом и ответчиком был заключен корпоративный договор в отношении общества с ограниченной ответственностью, которым была предусмотрена необходимость получения предварительного согласия истца на продажу ответчиком принадлежащей ему (ответчику) доли участия и на ее отчуждение иным образом, однако сторонами корпоративного договора не была определена форма такого согласия.

Ответчик направил в адрес участников общества сообщение о намерении осуществить выход из общества. Через несколько дней ответчиком было направлено заявление о выходе из состава участников общества, при этом предварительное согласие истца на такой выход не предоставлялось.

Спустя три месяца после подачи ответчиком заявления о выходе из общества истец обратился в суд с требованием о взыскании с ответчика неустойки за нарушение условия корпоративного договора, которым установлена необходимость получения предварительного согласия на отчуждение доли участия путем продажи или иным образом.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований, указав, что выход участника общества из общества не является отчуждением иным образом доли в уставном капитале общества, в связи с чем положение корпоративного договора о необходимости получения предварительного согласия истца не требовалось.

Вышестоящие суды оставили решение первой инстанции в силе, однако при обосновании своей позиции они не указывали на то, что выход не является отчуждением иным образом.

Вместо этого суды вышестоящих инстанций указывали, что отсутствие возражений со стороны истца в течение трех месяцев после подачи ответчиком заявления о выходе расценивается как согласие на такой выход, поскольку форма такого предварительного согласия в корпоративном договоре не согласована. При этом истцом также не было предоставлено иных доказательств того, что истец не был согласен на выход ответчика из состава участников.

Основные выводы:

Положения в отношении возможности (невозможности) выхода участников из общества необходимо включить в корпоративный договор отдельно (общие нормы в отношении правил отчуждения долей могут не покрыть данные договоренности).

В корпоративном договоре необходимо описывать порядок получения согласия, а также последствия отсутствия ответа на соответствующий запрос в течение согласованного сторонами срока.

5 Ответственность за нарушение обязательств, предусмотренных корпоративным договором

5.1 Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28 сентября 2020 г. № 09АП-28402/2020 по делу № А40-281058/2019 в отношении ООО «РАДАМАНТ»

Позиция: подтверждение возможности взыскания неустойки, установленной в корпоративном договоре, в связи с нарушением условий корпоративного договора о порядке голосования на общем собрании участников общества.

Фабула дела:

Между истцом и ответчиком был заключен корпоративный договор, который, в том числе, предусматривал условия в отношении порядка согласования позиции при голосовании на общих собраниях участников общества (проведение переговоров) и порядка голосования по вопросам повестки дня, в отношении которых не достигнуто соглашение о порядке голосования.

Общим собранием участников, на котором присутствовал только ответчик (владеющий долей участия в размере 99,99%), было принято решение о смене генерального директора общества. Голосование по данному решению не было согласовано с истцом (владеющим долей участия в размере 00,01%).

Истец заявил требования о взыскании неустойки в связи с нарушением условий корпоративного договора в части порядка согласования позиции при голосовании и порядка голосования в случае, если единая позиция не была согласована.

Суд удовлетворил требования истца, указав, что действия ответчика являются нарушением соответствующих условий корпоративного договора.

Основные выводы:

Рассматриваемое дело не содержит каких-либо «новых» выводов в отношении толкований корпоративного договора и лишь подтверждает возможность взысканий неустойки в размере, согласованном сторонами в договоре, без его снижения.

5.2 Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 14 июня 2019 г. № 13АП-10805/2019 по делу № А56-71620/2018 в отношении ОАО «Норд-Вест СВ»

Позиция: корпоративный договор может содержать условие, согласно которому акционер обязан предоставить иному акционеру компенсацию в размере равном разнице между размером дивидендов, указанным в корпоративном договоре, и размером фактически выплаченных такому иному акционеру дивидендов.

Фабула дела:

Между истцом, ответчиком и иным акционером общества был заключен корпоративный договор, согласно которому ответчик был обязан «компенсировать истцу упущенную выгоду» в размере разницы между размером дивидендов, указанным в корпоративном договоре, и размером фактически выплаченных истцу дивидендов.

В связи с тем, что размер фактически выплаченных истцу дивидендов был меньше размера дивидендов, указанных в корпоративном договоре, истец обратился к ответчику с требованием о компенсации разницы. Ответчик отказался исполнить свои обязательства по корпоративному договору, в связи с чем истец обратился в суд с требованием о взыскании денежных средств с ответчика в размере указанной разницы.

Суд удовлетворил требования, указав, что рассматриваемое положение корпоративного договора представляет собой дополнительное средство защиты интересов истца на случай наступления непредвиденных обстоятельств (выплата дивидендов в меньшем размере), не связанных с нарушением обязательств со стороны ответчика и, исходя из системного толкования данного положения, фактически представляет собой соглашение сторон о возмещении имущественных потерь согласно статье 406.1 ГК РФ.

Основные выводы:

Суд квалифицировал подобные положения корпоративного договора в качестве соглашения сторон о возмещении имущественных потерь и применил к ним правила статьи 406.1 ГК РФ.

В случае наличия у сторон договоренностей в отношении выплаты компенсации, равной разнице между прогнозируемым значением определенного показателя и его фактическим значением, соответствующие положения рекомендуется структурировать через положения о возмещении имущественных потерь в соответствии со статьей 406.1 ГК РФ.

6 Недействительность решений органов управления в связи с их противоречием условиям корпоративного договора

6.1 Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 7 октября 2021 г. № 17АП-9416/2021-ГК по делу № А50-227/2021 в отношении АО «СТП «ПЗМЦ» и ООО «Альянс+»

Позиция: неисполнение стороной корпоративного договора обязательств представить кандидатов иного акционера в совет директоров, а также голосовать таким образом, чтобы обеспечивать избрание в состав совета директоров представителей иного акционера, может являться основанием для признания недействительными решения заседания совета директоров и решения общего собрания акционеров.

В соответствии с пунктом 6 статьи 67.2 ГК РФ нарушение корпоративного договора может являться основанием для признания недействительным решения органа хозяйственного общества по иску стороны этого договора.

Фабула дела:

Между истцом и иными акционерами общества был заключен корпоративный договор, согласно которому, среди прочего, иной акционер был обязан обеспечить включение кандидатов истца в список кандидатов для избрания в состав совета директоров, и все акционеры были обязаны голосовать таким образом, чтобы обеспечивать избрание в состав совета директоров представителей истца.

В связи с тем, что иными акционерами были нарушены указанные обязательства (кандидаты истца не были включены в список кандидатов для избрания и, соответственно, иные акционеры не обеспечили избрание таких кандидатов), истец обратился с требованиями (1) о признании недействительными решения заседания совета директоров и решения (годового) общего собрания акционеров, (2) об обязании общества созвать собрание акционеров общества, иного акционера включить кандидатов истца в состав кандидатов для избрания в состав совета директоров и проголосовать на общем собрании акционеров для обеспечения избрания таких кандидатов.

Суд частично удовлетворил требования (в части признания недействительными решений заседания совета директоров и общего собрания акционеров и обязании общества созвать общее собрание акционеров), указав, что бездействия иного акционера по транслированию кандидатов истца являются нарушением условий корпоративного договора и основанием для признание недействительными соответствующих решений органов управления общества.

Основные выводы:

Рассматриваемое дело не содержит каких-либо «новых» выводов в отношении толкований корпоративного договора и лишь подтверждает возможность оспаривания решения органов управления в случае их противотечения корпоративному договору.

6.2 Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 2 августа 2021 г. № 17АП-5136/2020-ГК по делу № А50-30519/2019 в отношении АО «СТП «ПЗМЦ»

Позиция: принятие мажоритарным акционером решения на общем собрании акционеров о внесении в устав акционерного общества изменений, фактически лишающих миноритарного акционера того уровня корпоративного контроля, который был предоставлен ему в соответствии с корпоративным договором, является злоупотреблением правом, а соответствующее решение – недействительным.

Фабула дела:

Между истцом (миноритарный акционер) и ответчиком (мажоритарный акционер) был заключен корпоративный договор, согласно которому истцу были предоставлены широкие контрольные полномочия в отношении акционерного общества.

На общем собрании акционеров мажоритарным акционером было принято решение о внесении в устав общества изменений, фактически лишающих миноритарного акционера того уровня корпоративного контроля, который был предоставлен ему в соответствии с корпоративным договором. При этом корпоративный договор не содержал запрета на внесение изменений в устав и не предусматривал единогласия для его изменения.

Истец обратился в суд с требованиями о признании недействительными решения общего собрания акционеров, утвержденных изменений в устав общества, записи о регистрации данных изменений, об обязании исключить из реестра запись о регистрации устава.

Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении требований, в частности, в связи с тем, что оспариваемое решение было принято необходимым количеством голосов, не нарушало положения устава и корпоративного договора, и не могло повлечь существенные неблагоприятные последствия для истца.

При этом на момент принятия оспариваемого решения корпоративный договор был заключен не между всеми акционерами общества, поскольку до принятия оспариваемого решения мажоритарный акционер в нарушении условий корпоративного договора произвел отчуждение части принадлежащей ему доли третьему лицу.

Суд кассационной инстанции направил дело на новое рассмотрение, указав, в частности, что судами нижестоящих инстанций не было учтено, что целью заявленного иска, по сути, является восстановление корпоративного контроля, нижестоящие суды не проанализировали саму суть изменений, внесенных в устав, в сравнении с предыдущим уставом и положениями корпоративного договора, и не квалифицировали действия ответчика, как совершенные со злоупотребления правом.

При новом рассмотрении дела суды первой и апелляционной инстанций признали действия ответчика совершенными со злоупотреблением правом и, по существу, удовлетворили требования истца.

При принятии решения об удовлетворении требований суды при новом рассмотрении:

(a) учли доводы истца о лишении его корпоративного контроля в обществе, который был обязательным условием для получения ответчиком инвестиционного финансирования от истца в виде имущественного взноса Российской Федерации;

(b) приняли во внимание, что корпоративные права обладают самоценностью;

(c) учли недобросовестное поведение ответчика, связанное с изменением состава совета директоров, исключением из него лиц, предложенных истцом, оспариванием корпоративного договора и отчуждением акций третьему лицу, которые имели место до проведения оспариваемого собрания.

Кроме того суды указали, что, несмотря на отсутствие в корпоративном договоре прямого запрета на изменение устава, такое условие было очевидно подразумеваемым, поскольку устав общества, созданного с заранее определенной целью, изначально предусматривал в себе все особенности и требования государственной программы (для получения финансирования), а его изначальная редакция была необходимым условием для участия в реализации государственной программы.

Основные выводы:

Суд потенциально может признать изменения в устав недействительными даже в том случае, если процедура принятия таких изменений в устав не нарушала условий корпоративного договора, но фактически такие изменения были направлены на перераспределение корпоративного контроля по сравнению с тем, как он был распределен в соответствии с положениями корпоративного договора.

Вместе с тем, для целей соответствия устава договоренностям, достигнутым в корпоративном договоре, мы рекомендуем использовать как минимум одну из следующих конструкций:

(a) указание в корпоративном договоре на обязанность его сторон обеспечить соответствие устава общества положениям корпоративного договора и обязанность сторон отражать в уставе изменения в случае их внесения в корпоративный договор; и (или)

предусмотрение в корпоративном договоре и первой версии устава требования о единогласии (или голосовании «за» определенных акционеров или участников) при внесении изменений в устав общества (принятии новой редакции устава).